Теория

Чтобы понять некоторые принципы, необходимо услышать их четко сформулированными. Мы должны знакомить наших детей как с практикой, так и с теорией, не ограничиваясь одними действиями, доступно объяснять некоторые аспекты общественной жизни. Мне случалось много раз рассказывать в классе об актуальных событиях, о недавнем прошлом, и я наблюдала, что по большей части ученики не в состоянии связать их с семейной хроникой. Слишком часто ребята не способны ассоциировать, например, факт, что "отец во время войны был в горах", с Сопротивлением, о котором они с удовольствием слушают, но считают его далеким прошлым, ничего общего не имеющим с сегодняшним днем. Помню, однажды в классе я рассказала о драматическом событии, которое произошло в 1944 году. Меня слушали с интересом, но мои акции подскочили на следующий день, когда одна из учениц громко и взволнованно сказала: "Знаете, синьора, история, что вы вчера рассказали, настоящая! Мама об этом знала, там был мой дядя, он как раз один из тех партизан, о которых вы говорили..." Весь класс был поражен и восхищен. Из этого эпизода я сделала два вывода: первый, довольно унизительный для себя, ученики обычно мало верят в подлинность моих повествований, второй, конструктивный, необходимо привлечь к сотрудничеству хотя бы те семьи, которые считают своим долгом делиться с детьми воспоминаниями, объяснять им смысл своего жизненного опыта. Тогда дети не будут разделять свой умственный багаж на две изолированные части и научатся увязывать знания, полученные в школе, с действительностью.

Практика

Еще чаще встречается другая ошибка: чрезмерное теоретизирование, не подкрепленное соответствующим поведением. Некоторые с большой страстью и убежденностью декларируют свои принципы, но редко руководствуются ими в повседневной жизни. Например, родители одной моей ученицы придерживаются левых убеждений, они активные члены партии, но стремятся создать привилегии для своей дочери как в школе, так и дома. Естественно, в ее поведении отражается это противоречие. Она часто обоснованно и категорически осуждает колониализм и расизм, любит слушать мои объяснения по этому поводу, дискутирует, задает вопросы, заражает своим пламенным негодованием подруг, вовлекает их в обсуждение и вместе с тем может унизить ледяным высокомерием некоторых неловких, недостаточно модно одетых одноклассниц: они, видите ли, оскорбляют ее хороший вкус, ее исключительные светские манеры. Иногда родители убежденно участвуют в демонстрациях против расизма, живо интересуются проблемами отсталого юга Италии и вместе с тем позволяют себе едко и презрительно говорить о переселенцах с юга, словно они в каком-то смысле ниже нас. Некоторые пренебрежительные фразы, брошенные скорее по привычке, чем со злым умыслом, могут зародить в детском уме подозрение, что есть люди, относящиеся к низшей категории, о них можно отзываться с иронией либо с презрением. Или, скажем, рабочий, отличающийся классовым самосознанием, активный участник политических мероприятий, лишь только благосостояние позволяет ему, спешит обеспечить ребенку такую жизнь, чтобы он стал вровень с "синьорами", от которых сам гордо отмежевывается. Он тратится на дорогостоящие подарки, на запись в привилегированные спортивные клубы, запрещает сыну ходить к некоторым детям, играть с ними на улице вдруг оказалось, что они "вульгарны". И вот в сочинениях маленьких жертв такого воспитания появляются фешенебельные курорты, великосветские рауты разумеется, чистой воды вымысел, вполне в духе образа жизни, который сулили явно или полунамеком.

Боязнь за детей

Разумеется, нет ничего плохого в том, чтобы желать детям лучшей жизни. Я вовсе не сторонница лицемерного морализирования типа: "Довольствуйся тем, что имеешь, и не пытайся стать значительнее, чем ты есть". Сущность моего утверждения иная: "Да, пытайся улучшить условия своей жизни; да, предоставь своим детям все возможности, чтобы им жилось лучше, чем тебе, но не стремись вырастить из них выскочек, которые стыдятся принадлежности к определенному социальному классу, стесняются своего происхождения, стараются забыть его сами и не напоминать о нем окружающим, уклоняются от борьбы, становясь либо потерянными людьми, либо, еще хуже, орудием того общества, против которого мы всю жизнь боролись". Такое наблюдается слишком часто и в достаточно широком диапазоне, поэтому необходимо бить тревогу в этом заключена опасность! Наш долг предоставить детям средства борьбы, чтобы они делали это лучше нас, более сознательно, эрудированно, авторитетно, а не подыскивать им оправдания для отказа от нашего дела. Многие родители хотят дать детям образование, помочь подняться по социальной лестнице и считают, что они тем больше будут преуспевать в учебе и карьере, чем меньше будут думать о своем происхождении, и что их будут меньше "преследовать", если политическая и социальная позиция семьи окажется затенена. В других семьях боятся, что дети, воспитанные иначе, чем их сверстники, пострадают от изоляции. Несмотря на объективные и субъективные трудности, необходимо побороть боязнь, которая заставляет нас молчать. Иначе наше примиренчество неизбежно отзовется на них, они почувствуют в семье разногласие и фальшь. Наше смущение может передаться им, а то и породить робость, вот тогда они и в самом деле почувствуют себя не такими, как все, и будут инстинктивно держаться в стороне.